-- Гм... -- Горбанюк озадаченно потер подбородок. -- Вы
думаете, оно может понадобиться? Но ведь налицо обычное
хулиганство.
-- Как взглянуть, Игорь Артемьевич, как взглянуть.. Обычные
хулиганы не справляются с замками и сигнализацией со столь
поразительной легкостью. А вдруг у парня, кроме аэрозольного
баллона, окажется с собой пушка? Кроме того, могу сообщить, что
не успели мы появиться в Берлине, как за нами тут же увязался
загадочный голубой "Вольво".
Горбанюк тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на
Саймона. А должен был бы -- на Пью Джефферсона. Ведь именно он
заварил всю эту кашу.
-- Хорошо, -- делая над собой усилие, проговорил Горбанюк.
-- Если вы придете к выводу, что оружие необходимо, что-нибудь
придумаем.
-- Замечательно!
-- Вот вам телефон фрау Сосланд. -- Он протянул Джаичу
визитную карточку голубого цвета, на которой жирным готическим
шрифтом было написано: Фрау Еугениа Сосланд, а затем мелкими
буквами -- адрес и номер телефона. -- Можете связаться с ней
уже сегодня. Но хочу предупредить. Лично у меня сложилось
впечатление, будто она... того... немного с приветом.
-- Она говорит по-русски?
-- И очень прилично. По-моему, с немецким у нее гораздо
больше проблем... Еще колы?
Все отказались и дружно встали.
-- Пива?
Джаич снова сел. Думаю, догадайся Горбанюк сразу же начать с
пива, весь разговор пошел бы по значительно более приятному
руслу.




-- Ну, как я его уломал? -- похвастался Джаич, стоило нам
выйти на улицу. -- В органах у нас был специальный семинар на
тему, как нужно обрабатывать интеллигенцию.
Мне тут же захотелось вцепиться ему когтями в глотку. Я
открыл было рот для оказания достойной отповеди: дескать, у нас
в "Гвидоне", в отличие от КГБ, к интеллигенции относятся
уважительно; но тут мы одновременно увидели голубой "Вольво". В
нем сидели двое молодых парней и нагло пялились на нас.
-- Мы их не замечаем, -- сквозь зубы проговорил Джаич.
Зато парни из "Вольво" совершенно не думали скрывать своего
интереса. Они выбрались из машины и направились в нашу сторону.
Я поставил Саймона на землю. Нас, включая шофера, было
четверо, их -- двое, и, судя по тому, как спокойно и уверенно
они приближались, можно было предположить, что у них с собой
огнестрельное оружие. Меня бросило в дрожь. И, действительно, в
какой-то мере они сами оказались оружием.
-- "Голые пистолеты"! -- представил их Джефферсон, церемонно
взмахнув рукой.
Мы облегченно вздохнули.
Одного из них звали Курт Трахтенберг, другого -- Жан Дюруа.
-- Ну, как мы вас выследили, -- на ломаном русском языке
похвастался Трахтенберг. Он был высоким и белобрысым, как и
положено немцу. Вылитая белокурая бестия. Француз же Жан Дюруа
был мулатом.
-- И все же вынужден заметить, что пунктуальность не входит
в число ваших добродетелей, -- проговорил я.
Никто этой фразы не понял. В том числе и русскоязычные Джаич
с шофером.
-- Куда вас отвезти? -- нетерпеливо поинтересовался
последний.
-- Вы знаете, где находится Паризэ штрассе? -- Это снова был
Трахтенберг.
-- Нет.
-- О'кэй, тогда мы на "Вольво" поедем впереди, а вы следуйте
за нами.
Пью Джефферсон предпочел общество "голых пистолетов", мы же
с Джаичем и Саймоном снова оказались в БМВ.
Будучи писателем еще неопытным, я совершенно забыл
упомянуть, что стояло лето. Солнце щедро одаривало все вокруг
своей бесплатной энергией, и от подобной расточительности и
предметы, и люди доходили до состояния белого каления. В нашем
БМВ, очевидно, имелся кондиционер, но жмот-шофер не пожелал его
включить. Вместо этого он открыл окошко со своей стороны и
наслаждался бьющим оттуда горячим потоком воздуха. Я тоже было
нажал кнопку на двери и опустил стекло, но ощущение было такое,
словно я подставился под аппарат для сушки рук. Бедняга Саймон
совсем скис. Лучше всего было Джаичу. С такой худобой подобные
превратности судьбы переносились с куда большей легкостью,
нежели с моим жирком или с шерстью Саймона, пусть даже
стриженой. Грянь морозы, тогда бы мы еще посмотрели...
Мы обогнули какую-то живописную церковь и остановились у
дома, напротив которого располагался продовольственный магазин
с математическим названием "Плюс". Шофер с отвращением
вышвырнул наши вещи из багажника, глянул на часы и собрался
было улизнуть.
-- Чуть позже я позвоню Горбанюку и сообщу, когда ты нам
завтра понадобишься, -- бросил ему вдогонку Джаич.
Слова настигли того, словно камень, пущенный из пращи. Он
замер, повернулся, и на губах его заиграла нехорошая улыбка.
-- Может, вам еще и "Ролс-Ройс" подать?
Теперь настала очередь Джаича улыбнуться. Причем улыбка его
выглядела куда более искренней и дружелюбной. Сверкая этой
обаятельнейшей из улыбок, он приблизился к шоферу вплотную и
сделал неуловимый жест рукой. Вроде ничего особенного и не
произошло, просто оба одновременно перестали улыбаться. Зубы
Джаича снова вонзились в жевательную резинку, а нижняя челюсть
шофера отвисла, и он всем телом навалился на Джаича.
-- Если нужно будет, ты и "Ролс-Ройс" подашь, -- с любовью
заверил его тот. -- И не только "Ролс-Ройс", но и "Феррари", и
"Ламборджини". В лепешку расшибешься, но подашь.
Затем Джаич бережно усадил его в машину и повернулся в нашу
сторону.
-- Пробелы в воспитании, -- словно бы извиняясь, проговорил
он. -- Его гувернер, очевидно, был пьяницей
Тут только я заметил, что все "голые пистолеты" будто по
команде что-то лихорадочно строчат в записных книжках.
Героические действия Джаича тиражировались сразу же на трех
языках. И ни малейшей жалости по отношению к шоферу: из живого
человека он уже превратился в литературный персонаж.
Первым утолил свой писательский зуд Курт Трахтенберг и с
уважением посмотрел на нас.
-- Вот в этом доме вы будете жить. Мы помогли "Гвидону"
подыскать для вас подходящую квартирку.
-- Угу, -- откликнулись мы одновременно.
-- А наша ставка будет у меня в доме на Зэксише штрассе. Вот
моя визитная карточка.
-- На Сэксише штрассе? -- удивленно переспросил Джаич.
Курт рассмеялся.
-- На Зэксише. По-русски -- Саксонская улица.
-- Так ведь Саксонская, а не Заксонская.
-- Ну, это долго объяснять.
Тут послышался оглушительный визг рессор. Это БМВ,
сорвавшись с места, словно ненормальный понесся прочь.
Мы проводили машину взглядом, подхватили вещи и вошли в дом.
Квартира оказалась на последнем этаже, так что я несколько раз
врезал углом своего фибрового чемодана по стене, прежде, чем мы
поднялись.
Когда Курт, пошуровав в замке ключом, пригласил нас войти, я
обомлел: квартира практически полностью копировала мою родимую
берлогу. Те же кухня, ванная, совмещенная с туалетом,
квадратная комната. И вторая, совсем маленькая, которую я
использовал под чуланчик, тоже точно такая же. Разница
заключалась лишь в том, что в оригинале имелось центральное
отопление, а здесь были установлены печи. Впрочем, как я уже
упоминал, стояло лето.
Саймон, видимо, тоже подметил сходство, поскольку тут же, не
раздумывая, забрался на свое любимое место под кухонным столом.
-- Располагайтесь, -- произнес Трахтенберг. -- Можете
принять душ, здесь есть газовая колонка.
-- А более внушительные апартаменты госпожа Сосланд не могла
оплатить? -- поинтересовался Джаич.
Он мне снова понравился. По крайней мере, он вполне сносно
представлял себе порядок движения денежной массы.
Трахтенберг сконфужено улыбнулся.
-- Но это ведь ненадолго, -- мягко произнес он. -- Пью
вкратце уже изложил нам суть дела...
-- О'кэй, все в порядке, -- поспешил успокоить его Джаич. --
К тому же я не думаю, что нам придется тут часто ночевать.
-- А где же? -- удивился Курт.
Я тоже удивился, но предпочел не подавать вида.
-- В лавке у сына этой скареды госпожи Сосланд, -- гласил
ответ.
Рука Трахтенберга снова метнулась в направлении нагрудного
кармана, где находилась записная книжка. Но на этот раз ему все
же удалось с собой совладать и воздержаться от немедленной
фиксации данного глубокомысленного изречения. Последовал лишь
устный перевод его на английский.
-- Завтра мы ожидаем ваше первое сообщение, -- сказал Курт
Трахтенберг, поворачиваясь ко мне.
Я кивнул. Они пожали нам руки и удалились.
-- Кто будет первым принимать душ? -- тут же поинтересовался
я.
-- Ты, -- сказал Джаич.
-- Охотно.
Я принялся распаковывать чемодан в поисках халата и мыльных
принадлежностей, а Джаич тем временем отправился в "Плюс" и
вскоре припер оттуда ящик пива, несколько упаковок жевательной
резинки и большую коробку с пиццей.
За время его отсутствия я чуть было не взорвал квартиру,
разбираясь с газовой колонкой. Потом пришлось отремонтировать
душ, почти все отверстия которого оказались забиты какой-то
гадостью. Я стоял голый, полумокрый и остервенело орудовал
булавкой. Наконец, с наслаждением подставил свое в меру
упитанное (как у Карлсона) тело под освежающие струи воды.
Когда я входил в комнату, на ходу причесываясь, Джаич с
усердием прыгал через скакалку. Он был в одних плавках.
Журнальный столик и кресла оказались сдвинутыми в угол.
-- Ну что, разобрался с душем? -- поинтересовался он.
Я утвердительно кивнул.
-- К сожалению, они оставили нам только один ключ, и я
оставил его у себя.
-- Почему?
-- Потому что ты первый воспользовался возможностью
освежиться с дороги.
-- А... -- вырвалось у меня.
Здорово же он меня купил!
-- Идем, -- сказал Джаич, -- покажешь, как функционирует
колонка.




Чуть позже мы сидели на кухне и пили пиво. Перед Саймоном на
блюдце лежал кусок сырой пиццы.
-- Где-то поблизости живет Сергей Бубка, -- мрачно заметил
Джаич. -- Расползлись, как тараканы... Мать твою!
-- По-моему, это -- не нашего ума дело?
-- Не нашего? На честь страны им начхать!
Вообще-то, вместо "начхать" Джаич употребил другое слово,
более похабное, но, очевидно, по природе я -- чистоплюй,
поскольку у меня не поворачивается рука написать его в
литературном тексте.
-- Они ведь не отказываются защищать цвета страны, --
возразил ему я.
-- Ну что ты тявкаешь! -- набросился на меня Джаич. -- Не
отказываются! Это они пока не отказываются. А понабирают
гражданств...
-- Во-первых, я не тявкаю. А, во-вторых, где жить и чьим
гражданином быть -- каждый сам должен решать за себя.
-- Нет, ты тявкаешь, -- стоял на своем Джаич. -- А произошло
то, что на боксерском языке называется подставился. Наша страна
подставилась, и Запад тут же послал ее в глубокий нокаут. Такой
глубокий, что она еще долго будет сидеть на заднице и обалдело
вертеть головой.
-- Она сама себя послала в нокаут.
Джаич с жадностью присосался к банке с пивом. Затем вытащил
из сумки блок "Партагаза".
-- Даже если и сама, то это из-за таких, как они. -- Палец в
окно. -- И таких, как ты. -- Палец в меня.
-- Ну, конечно, -- отозвался я. -- Песни не новы. Виноваты
все вокруг, только не такие, как ты.
От манипуляций собственным указательным пальцем я решил
воздержаться.
-- Бухгалтеришка чертов!
-- Кагебешник хренов!
-- Графоманишка... -- Джаич вплотную придвинулся ко мне.
Зазвонил телефон и вовремя. Иначе не миновать нам
столкновения.
Джаич положил руку на трубку и сделал глубокий вдох.
-- Алло, -- сказал он, отхлебнув пива.
Какое-то время молча слушал, затем повернулся ко мне.
-- Ты что-нибудь понимаешь по-китайски?
Я не ответил. Тогда он вытянул трубку в моем направлении.
Женский голос мурлыкал что-то на совершенно незнакомом языке.
Только, на мой взгляд, это был датский или норвежский.
Джаич нажал на рычажок.
-- Китаянка права. Пора и нам сделать несколько звонков.
"Датчанка или норвежка", -- поправил я про себя.
Первой собеседницей оказалась фрау Сосланд. Я приблизился к
телефону вплотную, чтобы получше расслышать.
-- Ну? -- с выражением проговорила та, стоило Джаичу
произнести два слова.
-- Это говорит...
-- Я поняла, кто это говорит.. Ну?
-- Мы приехали...
-- Меня не интересует, когда вы приехали, на чем приехали и
прочая ерунда. Что вы намерены предпринять?
Думаю, Джаич не был готов к подобному напору.
-- Хорошо бы встретиться, -- пробормотал он.
-- Да? А это обязательно?
-- По крайней мере, весьма желательно
-- Тогда не возражаю. А где?
-- Неважно...
-- Для меня это очень даже важно.
-- Хотя бы у вас, -- предложил Джаич.
-- Вы с ума сошли! За моим домом могут следить!
-- Полагаете, что дело настолько серьезно?
-- Дело настолько серьезно, что я даже готова потратить уйму
денег на ваше детективное бюро.
-- Предлагайте тогда вы. -- Разговор у Джаича явно не
клеился.
-- Мы можем встретиться в кафе на Цоо. Рядом с магазином
"Альди". Завтра, в половине одиннадцатого.
-- Вечера?
-- Утра, конечно! Господи!
-- И как мы вас узнаем?
-- Я одену джинсы и кожаную куртку. В руках буду держать
журнал... Нет, постойте! Лучше я возьму с собой свою собаку.
-- Какой породы?
-- Такса.
-- Договорились.
-- А как я вас узнаю?
На минуту Джаич задумался.
-- Мы захватим с собой стриженую болонку, -- проговорил он и
повесил трубку.
Потом посмотрел на меня и расхохотался.
-- Ну, что скажешь?
-- По-моему, она просто чокнутая.
Он открыл себе новую банку пива.
-- Ты так думаешь?
-- Нас ведь еще Горбанюк предупреждал. Да и как она
разговаривает? Разве человек в своем уме стал бы себя так
вести?
-- А может, она попросту чем-то смертельно напугана?
-- Чем?! И потом, если я правильно понял, ей не меньше
шестидесяти.
-- Ну, очевидно.
-- А ты обратил внимание на то, как она будет одета? Или это
тоже со страху?
-- Подумаешь. Может, она -- худенькая изящная женщина, и
подобный наряд ей к лицу? К тому же на Западе одеваются кто во
что горазд. Этим здесь никого не удивишь.
Однако мне не хотелось с такой легкостью капитулировать:
-- Да и, вообще, все это дело, по-моему, яйца выеденного не
стоит.
Джаич уселся поудобнее.
-- Черт возьми, иногда бывает любопытно выслушать мнение
дилетанта.
"Спокойно, Крайский, спокойно", -- сказал я про себя. А
вслух произнес:
-- Если ты собираешься корчить из себя большого профи,
разговор окончен.
-- Как угодно, -- равнодушно отозвался он.
Кухня наполнилась клубами "Партагаза", и Саймон в ужасе
ринулся в комнату. Он признавал только дым от "Мальборо" и
английских сигарет: "Ротманс", "Данхил", "Бенсон"...
-- Между прочим, собака -- моя собственность, -- с вызовом
проговорил я. -- Ты не имел права договариваться на ее счет без
предварительного согласования со мной.
-- А я и не говорил, что собаку зовут Саймон, -- возразил
Джаич. -- Если ты такой жмот, придется купить болонку на деньги
бедной госпожи Сосланд. Но тогда уже именно той болонке я буду
скармливать пиццу.
-- Ну и на здоровье! -- сказал я. Однако мой воинственный
пыл несколько поугас. -- Ты внимательно смотрел по сторонам,
когда мы ехали по городу?
-- Что ты имеешь в виду?
-- Все стены домов разрисованы точно таким же образом, как
иконы у ее сыночка. И никто не думает делать из этого большую
проблему.
-- Чтобы попасть на улицу, не требуется преодолеть кучу
хитрых замков и сложную систему сигнализации.
-- Пацанва сейчас, знаешь, какая головастая? Сплошные
хакеры.
Сомневаюсь, чтобы он знал, кто такие хакеры, но он не стал
уточнять. Да и, в принципе, я его хорошо понимал. Ему
требовалось во что бы то ни стало удержаться на этой работе, а
значит, дело нужно было представить таким образом, чтобы оно
выглядело как можно более сложным, запутанным и опасным. Что ж,
поиграем в сыщиков-разбойников. Я не возражаю.
Джаич снова потянулся за голубой визитной карточкой и набрал
номер госпожи Сосланд.
-- Это опять я, -- сообщил он. -- С вашим вариантом встречи
ничего не выйдет... Т-с-с, тихо!.. Обращали внимание на
небольшой домик, расположенный как раз посреди перекрестка
рядом с Цоо? Там раньше находились справочное бюро и
магазинчик, где торговали сувенирами... И по сей день?
Замечательно! Вы должны стоять в половине одиннадцатого утра у
входа в этот магазинчик. Рядом остановится темно-синий БМВ
последней модели. В нем будем мы.
Он положил трубку и весело подмигнул мне.
-- Максимум таинственности, -- отозвался я. -- Заказчица
будет довольна. Все же я ни минуты не сомневаюсь, что Горбанюк
правильно ее охарактеризовал.
-- Кстати, о Горбанюке. -- Джаич поднял вверх указательный
палец, затем извлек из кармана другую визитную карточку и снова
принялся крутить телефонный диск. -- Горбанюк? Это Джаич. Ну,
как там водила? Оклемался?
В ответ было промямлено что-то нечленораздельное.
-- Жить будет? -- настаивал Джаич.
-- Так ему и надо, -- проговорил Горбанюк. -- Давно пора
было.
-- Ах, вот как!? Тогда с тебя причитается за проделанную
воспитательную работу. Передай ему, чтобы он заехал за нами
завтра в десять ноль-ноль. Надеюсь, он не имеет ничего против?
-- М-м... С БМВ ничего не получится, мне очень жаль, --
мягко сказал Горбанюк. -- Завтра утром машина отправляется в
Штутгарт.
-- Горбанюк! -- тут же взорвался Джаич. -- Что за ерунда?
-- Мне действительно очень жаль, но это согласовано с Лили.
-- Ах, значит уже успели наябедничать! А нам теперь что
прикажешь делать?
-- Могу предложить другую машину, но только без водителя.
Надеюсь, права у вас есть?
-- Права-то есть, но советские.
Джаич по-прежнему называл все, что только можно, советским.
-- Ничего страшного, -- успокоил его Горбанюк. -- Это
нормально. Кайн проблем.
-- А какая машина? -- поинтересовался Джаич.
Горбанюк замялся.
-- Ну-у, конечно, похуже чем БМВ.
-- Горбанюк, ты -- убийца, -- сказал Джаич и бросил трубку.
Мне живо представилось, как на том конце провода Горбанюк
облегченно вздохнул.
Следующий звонок предназначался "голым пистолетам".
-- Курт? Это Джаич. Какой у нас здесь, собственно, номер
телефона?... Да, на Паризэ штрассе, на Сэксише я ведь знаю, раз
звоню.
На обратной стороне одной из визиток он записал номер.
-- Да, Крайский с вами завтра обязательно свяжется. Чус!
-- Что такое "чус"? -- поинтересовался я.
-- "Чус" -- это что-то вроде немецкого "чао". Это я еще в
свои прошлые приезды сюда со спортивными делегациями усвоил.
На этом программа телефонных звонков оказалась исчерпанной.
Джаич протянул мне визитные карточки.
-- Запомни номера телефонов.
-- Зачем?
-- Затем, что все визитные карточки нужно будет сейчас
уничтожить.
-- Ах-ах-ах!
-- Делай, что говорят! Здесь тебе не цирк!
-- Слушаю и повинуюсь.
-- И не детский сад!
Как у любого бухгалтера, у меня хорошая память на цифры, и я
быстро справился с задачей. Джаич разорвал визитки на мелкие
кусочки, после чего предложил мне попрыгать со скакалкой.
-- Но ведь мы только что выпили пива? -- удивился я.
-- Подумаешь!
Он принялся снова порхать над скакалкой наподобие
художественной гимнастки. Получалось вполне прилично, и
казалось настолько легко, что черт дернул и меня попробовать. Я
несколько раз неуклюже бухнулся об пол, перепрыгивая через
скакалку, и, наконец, с грохотом растянулся на ковролине. Почти
сразу же послышался звонок в дверь. Рыжий сосед снизу оказался
не доволен уровнем моей физической подготовки.
-- Пшел вон отсюда, -- сказал ему по-русски Джаич.
Тот что-то пробормотал про тишину, насколько мне позволяли
судить скромные познания в немецком языке, и про "полицай".
Затем Джаич захлопнул дверь у него перед носом. Думаю, немец
еще хорошо отделался, поскольку рука Джаича угрожающе сжимала
скакалку.
-- Почему у твоей скакалки такие массивные ручки? --
поинтересовался я.
-- Так надо. -- Он обмотал ее несколько раз вокруг пояса и
завязал на узел. -- Ну что, пройдемся? Между прочим, место
нашего завтрашнего свидания находится отсюда в пределах пешего
хода.
-- Я вижу, ты неплохо изучил Берлин.
-- Конечно, -- согласился он. -- Берлин -- спортивный город.





Уже вечерело. Мы миновали несколько тихих улочек и оказались
на широком проспекте. Машины здесь неслись сплошным потоком.
Нас окружали одни магазины и офисные конторы.
-- Капитализм, -- пробормотал Джаич на манер
Данько-Шварценеггера из фильма "Красный закат". --
Капитализм... зараза.
Вскоре мы достигли Цоо. Я осмотрел место встречи.
-- По-моему, здесь нельзя останавливать машину, -- заметил
я.
-- Браво, -- похвалил меня Джаич. -- Но мы и не будем
останавливаться. Мы только подхватим ее -- и баста.
Затем Джаич показал, где начинается знаменитая
Курфюрстендам. И я решил, что не время вилять и ходить вокруг
да около.
-- Джаич, -- сказал я, -- если это -- капитализм и если это
-- зараза, то, может быть, здесь найдется какой-никакой
завалящий публичный дом?
Сверх всяких ожиданий он не расхохотался. Он только на
мгновение перестал перемалывать челюстями жевательную резинку.
-- Официально проституция в Германии запрещена, так что
домов с фонариками ты здесь не найдешь. Но проститутки,